Евгений Юхновец: Чтобы быть звездой в Одессе, нужно стать звездой в Москве

- Есть много разных профессий: пожарники, милиционеры, кондукторы и дворники. Как Вы решили стать актером?

- С самого рождения я был максималистом. Мне хотелось быть всем. Но когда доходило до «издержек профессии», до этой формулировки, я сразу отказывался от того или иного желания. Я очень хотел быть железнодорожником, водить поезда, но когда я узнал, что поезда ездят от узловой до узловой станции, мое желание умерло, потому что умерла моя мечта. Точно так же я хотел быть милиционером, пожарником. В конце концов, я из семьи военных, хотел быть военным.

А потом оказалось, что есть одна профессия, которая может сублимировать все мои мечты, - актер. Сейчас я могу играть бомжа со всеми его проблемами и конфликтами. А завтра, например, депутата. Кстати, я его сыграл в проекте «Хозяйка тайги - 2», который снимали в Крыму. Вот когда бы я стал депутатом? Нет, ну, конечно, можно попробовать (смеется – Авт.). А сейчас у меня появилось предложение сыграть милиционера, честного, принципиального, хотя о нечестных и не снимают…

- «Не дай Вам Бог хоть раз зайти на сцену / С той стороны, где дверь «Служебный вход»! / Где все имеет истинную цену, / Где все не так, где все наоборот», - пел в свое время Андрей Макаревич. Бывают моменты, когда хочется бросить все к черту и поменять профессию?

- Нет, таких моментов не было, хотелось бы заниматься чем-то еще параллельно, чем-то диаметрально противоположным. Бизнесом, например, потому что актерская профессия не всегда рентабельна. Хотя с другой стороны, у меня драматическая профессия, у меня вложений ноль, только то, что есть внутри. Например, мне очень хотелось бы открыть свой маленький ресторанчик. Тяжело, конечно, освоить эту профессию, кризис. Тонкости рынка...

А насчет слов Макаревича, актерство – это болячка. Наверное, это совет молодым: хорошенько подумайте, прежде чем зайти в театр со стороны служебного входа. Потому что сначала это будет хобби, мол, «походим, побалуемся», но постепенно хобби превращается в зависимость, необходимость играть. Это, конечно, хорошая зависимость, потому что, играя в театре, ты перестаешь быть частью социума, выходя на сцену, перестаешь «быть в троллейбусе».

- Чему Вы отдаете предпочтение - театру или кино? И как Вы относитесь к словам Джона Малковича о том, что кино дискретно, а театр – это нечто цельное, «целый кусок»?

- Ну, ничего нового Малкович не открыл… Да, есть разное кино. Например, одна из последних лент Михалкова «12» снималась от начала до конца. Взяли сценарий, открыли первую страницу и начали снимать все последовательно. Это я еще могу понять, когда актер от сцены к сцене набирает и может двигаться в роли.

Что касается театра, тут та же самая история – нельзя играть «эпизодно». Даже если тебе дали роль из двух эпизодов, ты все равно находишься в этой атмосфере. Поэтому театр в этом плане, конечно же, честнее. А кино – это мое любопытство, умение собраться в кадре, умение, не зная, что придумает режиссер, сыграть здесь и сейчас. Ну, и конечно, кино быстро снимается, от этого зависит финансирование. Все «темпо, темпо», часто выходишь на площадку, и текст тебе дают прямо там. Тебе нужно быстро выучить роль, да еще и персонажа интересного создать.

Главное, чтобы это не превратилось в ремесло такое тупое как «sitcom». Они идут на каналах, и в них работает только твоя фактура, работает текст. Потому что всем понятно кто ты и что ты. Ты персонаж. Есть опасность растерять себя. Вообще кино сильно расслабляет чисто технически. Там нужна естественная органика, пропадает подача, необходимая в театре. Привыкаешь работать тихо, понимая, что микрофон висит у тебя на одежде, бубнишь себе под нос, партнер тебя как бы слышит. Все как в жизни, выходишь на сцену и начинаешь работать так же. Я замечал такое за некоторыми своими коллегами.

.

- Для каждого работника переход в центральный офис фирмы – большое счастье. Хотелось бы Вам поработать и пожить в Киеве или Москве и готовы ли Вы перебраться в другой город?

- У меня были два предложения, скажем так, столичные… Но я отказывал. Начнем с того, что я питал и питаю нежные чувства к Одессе, моих амбиций хватает на нашу область.

Ведь в Киеве есть большая засада. Если я прихожу в большой театр работать, где гарантия того, что я буду работать? Труппа национального академического театра в столице составляет около 300 человек, а в репертуаре у них порядка 40 спектаклей. И что делать? Играть «кушать подано», ждать своей роли и бегать искать себя где-то в кино? У меня есть другие мечты.

Мне кажется, волне реально жить и работать в Одессе и, благодаря кино, сниматься в других городах. Ходить и козырять тем, что «я актер столичного театра имени Франко» и при этом раз в полгода выходить в одном-двух спектаклях? Не хочу.

Мне в Одессе кажется работы мало. Здесь я плотно занят в репертуаре театра и все равно ищу работу. У меня есть и антрепризы – и «Письмовник. Элегия» и «Матки-души», и «Таксист», и «Ladies night». И все равно ищу себе какое-то кино, поставил бы какой-нибудь спектакль, сыграл еще какую-нибудь антрепризу, что-нибудь в формате «новой драмы».

А что мне делать там? Лазить по тусовкам, бродить по кастингам? Во всяком случае, это не греет меня сейчас. Может, я к этому приду, но пока нет.

- В Интернете говорят о 15 спектаклях в вашем репертуаре? Сколько спектаклей Вы на самом деле можете припомнить?

- Не знаю, что пишут в Интернете, но больше 15 – это точно. Есть разные спектакли: где главные роли, где второстепенные, где «кушать подано», но, в любом случае, это спектакли. Они все ценны и важны. А самое прикольное, что я к каждому спектаклю отношусь по-разному. Иногда тяжело объяснить своим приятелям, не театралам, что у каждого спектакля есть свой запах и цвет. Например, «Украинский Декамерон» пахнет ладаном, старой маленькой намоленной церквушкой, а «Ревизор» пахнет сыростью.

- Есть ли любимая роль и какой образ хотелось бы еще создать на сцене или в кино?

- Мне дорог мой Хлестаков. В «Гамлете» - Полоний, потому что это образ на преодоление. Полоний - возрастной персонаж, отец Офелии, а играет его 34-летний мужчина. Да тот же «Ladies night» - веселый жизнерадостный спектакль о том, что не надо тупить. Если вас выгоняют с работы – найдите себя в чем-то другом, например, из шахтеров превратитесь в стриптизеров.

А в плане мечты… Сам до конца не понимаю, что это. Очень хочу сыграть князя Мышкина в «Идиоте» Достоевского. Мне симпатичен Голохвастов Старицкого. Вообще, больше всего притягивает то, что мало понимаешь или не понимаешь вообще. Бывает, ничего не понятно, но классно.

- Каково Вам работать на украинском языке, ведь Вы русскоязычный человек?

- Сегодня я наблюдаю такую тенденцию, что неважно, на каком языке ты играешь, какого ты цвета кожи, какие жанры сочетаются, главное, чтобы это проходило энергетически в зал, чтобы зритель получал импульс. Поэтому неважно, на каком языке будет спектакль, главное, чтобы это было интересно.

Для меня украинский язык поначалу был очень сложным, потому что у меня даже речевой аппарат «заточен» под русский. Но интересно работать на украинском языке, интересно задумываться, как произносятся отдельные слова. С годами вообще перестаю замечать разницу между украинским и русским.

У нас был забавный случай, когда мы в Польше на фестивале решили провести над местной жительницей эксперимент. Когда она с нами заговорила по-русски, мы предложили ей разговаривать с нами по-украински, ведь польский ближе к украинскому. А когда мы опять заговорили с ней на русском, она сказала, что это одно и то же, и она запуталась. Даже больше скажу: в кинотеатре теперь я только к концу фильма понимаю, что фильм был дублирован по-украински.

Мне, например, интересно поработать на английском, потому что в нем я ничего не понимаю. Например, театр «Дах» ездил в Англию и специально разучивал тексты на английском языке. Круто!

- Вы работаете с заслуженными, народными артистами. Отличаются ли люди, обремененные званиями, от простых актеров? Может быть, к ним нужен особый подход?

- Да, звание накладывает отпечаток. Я рад, что у нас в театре такая атмосфера, что нас это миновало. Но, вообще, в театре такое есть, это реальный «trouble»: люди считают, что раз они что-то получили, значит, чего-то достигли, создали себя. «Все! Хватит! Я все могу! Я все умею!», - я знаю таких артистов. Это все равно, что хирург скажет, что он все знает в операциях. Значит, в этот момент ему пора уходить на пенсию.

- Антреприза и родной театр. Назовите свои плюсы и свои минусы, скажем, в первом.

- Антреприза – это свобода и одновременно авантюра. Ведь очень трудно подобрать материал, который будет хорошо продаваться. В своем театре есть возможность сыграть абсолютно любой жанр: от комедии до драмы, от абсурда до каких-либо совершенно невероятных экспериментов современного театра. А в антрепризе нужно точное попадание. Потом его нужно продавать за счет названия, артистов, маркетинга.

Раньше говорили: «Будущее за антрепризными спектаклями». Нет, я думаю иначе: «Будущее за антрепренерскими спектаклями», когда антрепренер приглашает для тех или иных спектаклей нужных артистов. Если бы сейчас Украинский театр был бы в частных руках, он приглашал бы к себе по контракту, например, г-на Ступку или г-на Домогарова, и тот бы приезжал и работал в конкретном проекте. У такого театра будущее есть: набираем труппу в 15 человек, а все остальное – приглашенные актеры.

Антреприза – это то же самое, но только без всего своего, на базе какого-то другого театра. Для актера это интересно – это финансы. Вот первый плюс. Мне хотелось бы сыграть много всего интересного: «Белую гвардию», антрепризную. Мобильность – вот еще плюс, этот спектакль можно будет вывезти спектакль в любой город, в любую страну. И, наконец, это больше поддается раскрутке. А театр – это система.

- Поговорим о зрителе. Вы были на площадках по всей стране и за рубежом. С кем можно сравнить одесского зрителя и как его можно описать?

- Киевская публика очень чопорна. Скупа в эмоциях, и ее очень тяжело спровоцировать на смех. Все понятно: ритм большого города, они много уже повидали, и их тяжело побороть. Но вот, например, спектакль «Ladies night» идет в Киеве уже 4,5 года, практически каждый месяц туда ездим, и даже сейчас я вернулся со спектакля, где был аншлаг. Его тяжело завоевать, киевского зрителя, но если тебе это удалось – он идет на встречу.

Что касается польского зрителя – если им что-то понравилось в проекте, который они смотрят, они, абсолютно не стесняясь и не считая это зазорным, выходят на сцену или за кулисы, чтобы поблагодарить тебя. Они не боятся спуститься с небес и снять с головы корону.

Региональный зритель из разных уголков Украины лишен зрительской культуры. В маленьких городках и селах люди позволяют себе звонить по мобильным телефонам, громко разговаривать, не обращая внимания на остальных, выкрикивать что-то из зала. Это нам встречалось в Николаеве, например, хотя мобильные звонят и в Киеве, и в Москве. При этом очень удивил Херсон – маленький городишко, 1000 мест зал, при этом даже на спектакли местного театра всегда аншлаги, очень театральный город оказался.

А вот что касается одесского зрителя – до сих пор не разобрался, что происходит. Такое ощущение, что они настолько тепло принимают, что энергетический резонанс, который появляется во время спектакля, продолжается еще несколько дней после него. Чувствуешь: «Мы покорили зрителя, он наш!», а потом читаешь разные гадости на интернет-форумах. Играем «Особо женатый таксист», зритель стоя рукоплещет, а потом читаю в Интернете. Что «было скучно и неинтересно». Совершенно непонятная ситуация.

- Есть ли конкуренция между театрами Одессы или они преследуют какую-то общую цель, сверхзадачу по продвижению культуры в Одессе?

- Мне кажется, все очень правильно развивается у нас: кроме областных театров и национального Оперного, есть продюсерский театральный центр «Verbatim», Театр на Чайной, Театр на Нежинской («Beit grand» - Авт.), Одесский культурный центр и многие другие. Они готовы к развитию, а это свидетельство того, что театральная жизнь Одессы развивается. Одесский зритель - он не тупее других, и прекрасно понимает, что можно пойти на московскую антрепризку за 800 грн, а можно пойти в театр Натальи Прокопенко за 80 грн и получить не меньшее удовольствие.

Что касается конкуренции – у нас в конкретно взятом театре и конкретно взятой гримерке, где сидит заслуженный артист Украины Яков Кучеревский, залуженный артист Украины Игорь Геращенко, Валерий Швец и я, ее нет. Мы рады, что у кого-то появился новый спектакль, новая премьера. Естественно, обсуждаем это с позиции профессионалов, начиная с грязи и заканчивая мнением, что все-таки это хорошо. Жаль только, времени мало, все посмотреть никак не успеваешь.

- Как складывается Ваша семейная жизнь? Все время в разъездах…

- У меня жена танцовщица, это околотеатральная профессия, 2,5 года сыну. Сложный вопрос… Меня спрашивают часто: «Как удается играть один и тот же спектакль 10 лет подряд?». Если бы не было постоянно кино, каких-то антрепризных проектов, если бы не смещалась постоянно «точка сборки», наверное, не удавалось бы. Просто удается освежать ощущения и учиться, ты тупо стареешь. Поэтому «Гамлет», которого я играл три года назад и которого я буду играть сейчас – это разные спектакли.

А что касается семьи, мне хочется, чтобы они испытывали гордость за меня. Я не вижу, но мне рассказывают, что, когда мой сын видит меня по телевизору, он кричит: «Папа! Папа!». Просто надо работать, чтобы всем было хорошо. Понятно, что театр построен на тщеславии и самолюбии, но это моя профессия. Звездиться тупо – чтобы быть звездой в Одессе, нужно стать звездой в Москве, такой уж это город.

---

• Юхновец
• актер
• театр
• украинский
• спектакль
• кино

Читайте также

Внимание! Обнаружив ошибку или неточность в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter. Далее следуйте инструкциям. Редакция сайта заранее благодарит всех бдительных читателей!