Александр Остапенко: Об армейских реформах, возможных конфликтах на украинских границах и военных зарплатах в 1700 гривень

- Александр Анатольевич, почему вы ушли в отставку?

- Эта история достаточно драматична, потому что она связана с Одесским институтом сухопутных войск, очень важным учебным заведением для города. Когда стало совершенно очевидно, что институт будет ликвидирован, мало того, без права преемственности, то 27 декабря 2007 года вместе с начальником института генералом-лейтенантом Анатолием Троцом, я – его заместитель по науке – вышли за ворота учебного заведения, и на этом, собственно, моя военная карьера закончилась. Я не посчитал для себя возможным продолжать службу, хотя различные предложения были.

Нынешняя ситуация в армии с точки зрения реализации главной армейской функции – защиты суверенитета и границ нашей страны, критическая, а в социальном плане для самих военнослужащих плачевная. По сути нет продуманной военной политики, военные настолько связаны нуждой, настолько боятся любой инициативы, что офицерский дух чести и разумной инициативы постепенно утрачивается. Раньше в армии всегда поощрялась инициатива. Я помню себя лейтенантом. В то время мы способны были принимать любые решение в кризисной ситуации, и не ждали его от полковника или генерала. Сегодня положение совершенно другое.

- А можно как-то мягко эту ситуацию исправить?

- К сожалению, проблемы военных не решались десятилетиями. От Советского Союза нам досталось громадное наследие. Почти 90 млрд долларов только военного имущества и военной техники. Безусловно, этих денег хватило бы на реформирование Вооруженных Сил, на их перевооружение. И мало того, я уверен, что на эти деньги можно было решить многие общегосударственные вопросы. Но средства были растянуты по карманам. Поэтому сегодня наша армия находятся в таком нищенском состоянии и деградируют из года в год.

Украина предлагала четыре программы реформирования развития вооруженных сил. Ни одна из них не была успешной, поскольку все они начинались и заканчивались на этапе сокращения количества военнослужащих.

- А чем программы отличаются друг от друга?

- Первая программа традиционно выполнена в стиле советского времени, когда мы собирались обороняться практически на всех фронтах. Именно она опиралась на ресурс, который остался у украинских вооруженных сил от СССР. Но и он постоянно таял. Важно, что документ был разработан военными и только для военных. Программа Александра Кузьмука не была рассмотрена в Верховной Раде, за ней не следил ни один политик: ни Президент, ни члены парламента. Ее реализовывали сами военные, а потому она заранее, не имея четких политических целей, не ориентируясь на конкретную военно-политическую обстановку, как внутри страны, так и во вне, сразу была обречена на неуспех. Реализовали разве что тотальное, резкое сокращение вооруженных сил без всяких социальных гарантий.

Вдохновителем второй программы стал Евгений Марчук, на то время, Министр обороны. Она стала симбиозом старых взглядов и тех идей, которые пришли к нам от взаимодействия в программе Партнерства ради мира и Особого партнерства Украины и НАТО. Мы впервые попытались смоделировать конфликтные ситуации, которые могут возникнуть на границах нашей страны, во вне и внутри нее. То есть пришло понимание, что нужно готовиться не к какой-то эфемерной агрессии на всю страну, а спланировать, что же может возникнуть на конкретном участке государственной границы и территории. В принципе, эта программа могла быть реализована, если бы на то была политическая воля. Но этого не случилось. Опять изменения прошли только в процессе сокращения армии.

Наиболее интересная программа была у Анатолия Гриценко, в которой были учтены основные тенденции развития военно-политической обстановки, в том числе и с учетом геополитической ситуации вокруг Украины, как страны-объекта геополитики. Мы тогда определились, что нам надо выбирать, к какому военно-политическому союзу присоединяться. Тогда появились реальные модели, у нас заработал кризисный центр, который моделировал конфликтные ситуации. Несмотря на то, что программа была утверждена Верховной Радой, ее тоже не удалось реализовать: мы в очередной раз поменяли вектор своего военного строительства, перестали развиваться в сторону взаимодействия с НАТО и вновь заявили о своем внеблоковом статусе. Эта позиция имеет право на жизнь, но я, как военный специалист, могу вам сказать, что обеспечивать обороноспособность, не опираясь на военно-политические союзы, в три-четыре раза дороже для страны, и не всякая даже экономически развитая страна может себе это позволить, особенно учитывая наше геополитическое положение, как рубежной страны. Страны, на которой сосредоточены интересы большинства «мировых игроков»: США, России, Европейского Союза.

Ну и последняя: я бы даже не называл это программой, это то, что родилось в головах не очень профессиональных людей в Министерстве обороны в марте этого года. Об этой программе много говорят, но ее никто не видел, не давал оценок, не держал в руках. Думаю, она тоже будет обречена на поражение, поскольку я не вижу политической воли сделать наше государство сильным в военном плане. Смотрите, Украина недофинансировала реформирование вооруженных сил в 2011-2012 годах на 89 %. Разве на оставшиеся 11 % можно перевооружить армию? Обучить ее? Обеспечить солдат, сержантов и офицеров?

- Получается, армия государству Украине не нужна?

- Армия нужна. В первую очередь для того, чтобы защитить суверенитет, целостность и неприкосновенность границ нашей страны. Это основа национальной безопасности. Но в том виде, в котором она сейчас есть, она не в состоянии выполнить свои задачи. На такую армию вообще нет смысла тратить средства и ресурсы государства. Есть базовые понятия теории эффективности – если нет возможности выделять минимально необходимые ресурсы на решение задачи обеспечения обороноспособности, то выделение меньших средств просто лишено смысла, ведь цели достичь невозможно.

- Но у Украины сейчас нет видимых врагов...

- Да, сейчас видимых врагов нет. Но даже в Стратегии национальной безопасности отмечено, что на любом участке нашей границы могут возникнуть ситуации, которые будут формировать вызов и угрозу Украине, ее суверенитету. По крайней мере, я это чувствую. И если утратить обороноспособность, можно утратить государство.

- А что это за очаги агрессии?

- Да их много. Во-первых, эксперты говорят о ситуациях, которые могут возникнуть на границе между Украиной и Румынией. С одной стороны, в отношении Украины сегодня нет агрессивных высказываний государственных деятелей, по которым можно было бы судить о возможных территориальных претензиях. Но, с другой стороны, в Румынии есть политические силы, которые имеют достаточно серьезный политический вес и готовы рано или поздно прийти к власти. Они могут говорить о несправедливости границ, которые были установлены во времена Сталина и Чаушеску. Вот, допустим, остров Змеиный. Это была традиционно румынская территория, которую Сталин красным карандашом оставил в пределах Советского Союза, а румыны просто ничего не смогли ответить. Теперь мы имеем прецедент в Гаагском суде*.

Такое же напряжение остается и в районе Тузлы со стороны Российской Федерации**. Потенциальные угрозы у нас есть и со стороны Венгрии, потому что эта страна до войны владела значительной частью территории Закарпатской области. Так случилось, что Венгрия проиграла войну и потеряла контроль над Ужгородом. И я знаю, что у многих венгерских политиков есть серьезные амбиции по части Закарпатской области, Мукачево и других территорий.

Существует также опасная ситуация в Крыму, где возрастает угроза сепаратизма. И это нормально, поскольку любой этнос мечтает иметь свое государство, и крымско-татарский тоже. Есть горячие головы, которые подогревают ситуацию, и Украина должна быть готовой к такой проблеме.

Конфликты могут возникнуть по всей нашей стране, именно поэтому у нас должна быть мощная военная сила. А сейчас мы на грани коллапса.

- А какие наибольшие зоны риска у нашей армии? Где больше всего проблем?

- Знаете, легче перечислить, где этих рисков нет. Потому что какую сферу не возьми: боевая подготовка, оперативная подготовка, военно-техническая политика, — они все находятся за гранью невозврата. Простые цифры: в 2016 году у нас абсолютно точно не останется ни одной ракеты, ни одной авиационной бомбы, ни одного летательного аппарата, который будет способен выполнить задачу, просто потому, что выработается советский ресурс. За всю историю украинской независимости был поставлен только один батальон новых танков. Это несравненно мало.

Мы не можем говорить, что вооруженные силы способны модернизироваться. Если не изменить военную политику, тогда мы перейдем рубеж, после которого надо будет просто распустить вооруженные силы и попытаться их строить заново.

Наши офицеры получают в четыре раза меньше румынских и российских, в три с половиной раза меньше белорусских, в восемь раз меньше польских. Кто пойдет в армию, даже на контракт, имея шанс получать заработную плату в районе 1700 грн? Разве можно на эти деньги прожить контрактнику, который не обеспечен жильем, которому надо самому питаться и кормить семью. Ему ведь хочется жить, а не просто маршировать по плацу. Я реалист, я не могу надеяться на то, что эта ситуация сама по себе рассосется.

- Есть ли какие-то рецепты, позволяющие выйти из сложившейся ситуации в военных силах?

- Конечно, рецепты есть. Если реализовывать реальные реформы в Вооруженных Силах, можно кардинально изменить положение дел. Во-первых, надо четко определить свой геополитический вектор. Не просто пытаться все время балансировать между красивыми и умными, а окончательно выбрать, с кем мы. Это не исключает сотрудничества с другой стороной, но это поможет нам реально обеспечить обороноспособность страны.

Во-вторых, надо правильно оценить военно-политическую обстановку вокруг и смоделировать возможные конфликтные ситуации. А уже исходя из этого, посчитать, сколько нам необходимо средств для того, чтобы эти проблемы успешно разрешить. При условии того, что высокопрофессиональная (а у нас такой нет), мобильная (такой нет) и хорошо вооруженная (и такой тоже у нас нет) армия — это сила, которая должна выдержать первый удар, эту армию нужно сыто кормить, ее надо хорошо содержать, чтобы люди были обучены, обеспечены и способны защищать страну.

К тому же надо подготовить население к отражению агрессии. Тут вопрос мобилизационных возможностей, которыми мы тоже должны заниматься. Это предмет серьезной государственной политики. Ее в нашей стране пока никто не реализовывает.

Единственным выходом из сложившейся ситуации я вижу переосмысление системы военной организации, когда над восстановлением ВВС работают ученые и практики одновременно. С одной стороны, мы должны базироваться на научных представлениях о характере использования военных сил в принципиально новых мировых, региональных и локальных противостояний, а с другой стороны, эффективно использовать внутренние возможности для своего функционирования и развития.

---

Внимание! Обнаружив ошибку или неточность в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter. Далее следуйте инструкциям. Редакция сайта заранее благодарит всех бдительных читателей!