Лидия Голубенко: Наши школьники психологически не готовы к тестированию

---

Лето - жаркая пора не только в прямом, но и в переносном смысле - для студентов и абитуриентов. Первые сдают сессии, вторые делают судьбоносный выбор. Об этом в интервью декана факультета романо-германской филологии Одесского национального университета имени Мечникова, депутата Одесского горсовета Лидии Голубенко.

«Репортер»: На каком уровне ваш факультет держит планку популярности?

Лидия Голубенко: Начнем с того, что факультету как таковому пошел пятидесятый год, в следующем году у нас будет полувековой юбилей. До того, как мы стали называться факультетом, мы были институтом иностранных языков в Одессе, а до этого - немецким педагогическим институтом. Факультет романо-германской филологии (РГФ) был, есть и будет одним из самых востребованных; и не потому, что мы преподаем или учим языкам, - мы учим культуре, мы учим литературе, мы учим читать произведения живописи, мы создаем уникальную личность с уникальными знаниями. Я с гордостью говорю, что такие знания, которые могут получить студенты факультета РГФ, сегодня уже становятся редкостью.

«Р»: Насколько сложно поступить к вам? Применимо ли сегодня еще такое понятие как конкурс?

Л. Г.: Говорить о конкурсе мы пока не можем; если раньше у нас были экзамены, то сегодня страна работает по новой системе набора абитуриентов. Экзамены были разные во все времена: была история Советского союза, история Украины, литература, мы прошли много разных вступительных экзаменов и устных, и письменных. Нам всегда хотелось выявить самого лучшего абитуриента, который потом будет гордостью нашего факультета, нашей страны. Затем мы перешли на тест в рамках опять своего факультета, в рамках университета, - но эти тесты были живые, они состояли из двух экзаменов. Мы проверяли и на аудирование - умение понять звучащую речь, и на умение понять текст, который ты читаешь. Был письменный экзамен и устный, два вида экзамена. Иногда абитуриент, исходя из его нервной системы, теряется на письменной работе; а есть такой тип абитуриента, который на устном испытании теряется и для него остается преимущественным письменный экзамен, где он может раскрыть себя. И сегодня, конечно, весь коллектив преподавателей нашего университета очень волнуется, кто же к нам придет. Потому что в этом году впервые к нам придут абитуриенты, которых мы не видели, не слышали, которые придут только по результатам своих внешних письменных тестов.

«Р»: Они придут как зачисленные?

Л. Г.: Они придут как люди, которые сдали независимое тестирование по украинскому языку и литературе и по одному из четырех иностранных языков (английский, немецкий, французский, испанский). Результаты тестов уже объявлены, вчера данные появились в интернете, и в городе обсуждают, как кто написал тесты. Оценки разные, но нас волнует, чтобы к нам пришли самые лучшие абитуриенты не только из Одессы, но и из области, и победители олимпиад, конкурсов из многих городов нашей страны. Имидж факультета романо-германской филологии очень прочный. У нас прекрасная фонетическая школа, - это первая ступенька, это то, на что не обращают внимания за рубежом. Ты можешь говорить как угодно, произносить как угодно… Кстати, это болезнь журналистов нашей страны: они не умеют говорить ни на русском, ни на украинском. Это огромная проблема. Так вот мы начинаем обучение с вводно-фонетических курсов по всем языкам для того, чтобы наш студент - уже состоявшийся первокурсник и дальше - мог говорить без акцента. Когда в стране изучаемого языка, куда он приезжает первый раз в жизни, ему говорят: «Как, ты не жил в нашей стране, откуда ты так здорово знаешь язык?» - это наша гордость. И так можно изучить не только язык, но и всю науку филологию, огромную науку. И если кто-то хочет выучить только язык - он должен идти на какие-нибудь курсы; а к нам должны идти те, кто любит литературу, языкознание и естественные языки и стремится стать в этой области знаний профессионалом. У нас обязательное изучение двух языков, на переводческом отделении - трех языков, а факультативно ты можешь изучать пять языков. У нас были такие случаи, когда наши студентки изучили по пять языков и пошли в трудовую жизнь очень вооруженными.

«Р»: Насколько, по-вашему, сегодня приемлемо внешнее тестирование?

Л. Г.: Я не хочу быть демагогом и говорить, что я отрицаю внешнее тестирование или что признаю только вступительные экзамены. Да, внешнее тестирование должно быть - как первая ступенька, которая дает право абитуриенту заявить о себе. Это один вид деятельности - выявить уровень знаний. Абитуриенты писали тестирование по английскому, немецкому, французскому, испанскому; работы были достаточно сложные, надо быть хорошо готовым. Есть абитуриенты, которые, независимо от того, тест это или вступительные экзамены, всегда готовились. Понятно, что такие абитуриенты хорошо написали тесты. Но разве может будущий переводчик быть не услышанным? То есть только на основании тестов мы должны его принять на отделение перевода, где он должен встать перед аудиторией, иметь правильный артикуляционный аппарат, уметь правильно произносить и говорить, уметь слышать, - это тоже не каждому дано. У каждого человека есть свои нюансы в жизни; абитуриенты - дети, они не всегда могут оценить себя адекватно. Если у тебя очень высокий балл, мы радуемся этому, но это еще не значит, что ты уже можешь поступать на переводческое отделение. Здесь нужен определенный творческий конкурс, которого, к сожалению, мы сегодня не имеем.

«Р»: У вас нет возможности провести какой-то дополнительный отбор на эту специальность?

Л. Г.: Нет никакого дополнительного отбора - они принимаются общим списком на английское отделение, а потом, наверное, будет какое-то вычленение. Но это очень сложно для преподавателей, потому что переводчик и учитель - это разные виды деятельности. Это и психологически разный подход, и в будущем надо уметь по-разному ориентироваться в том же языке. Ведь многие, не понимая этой специфики, говорят: вот студентка знает английский, немецкий, а когда надо было перевести - запиналась. А это все разное, потому что человек должен быть сориентирован на определенный вид деятельности и соответственно получить образование в этом виде деятельности. Например, у переводчиков бывают и последовательный перевод, и синхронисты - это очень все сложно и для этого должны быть определенные задатки.

Наши школьники, как правило, сегодня морально и психологически еще не готовы к тестированию. Ведь это американская система, ее внедрение в Украине поддерживают финансово фонд Сороса и специальная организация, которая называется «Американские советы по международному образованию». Ведь система американских школ совершенно другая. Мы знаем случаи, когда наши школьники, эмигрировавшие с родителями в Америку, в тамошних государственных школах были восприняты «на ура», как отличники, а у нас они еле-еле тройки получали. Их система - «крестики-нолики». Наша система всегда была более гуманной, более творческой; нам всегда хотелось открыть творческую личность, и это очень часто удавалось. Мы набирали на РГФ талантливых ребят, которые сами делали перевод уже будучи школьниками - и поэтический, и прозаический, - которые сами писали стихи на иностранных языках. И вот такой вот творческий человечек может недобрать полбалла по украинскому языку. Набрал он, допустим, 123,5 балла в этом году - это ниже тройки; уровень тройки заканчивается 124 баллами. Если у тебя меньше - ты в этом году не имеешь права поступать ни в одно высшее учебное заведение, ты остаешься за бортом. В этом году 37 тысяч 292 школьника получили неудовлетворительную оценку на внешнем тестировании по украинскому языку и литературе. С одной стороны, можно сказать, хороший отсев. Отсев всегда был, даже в высших учебных заведениях на вступительных экзаменах, но какие-то шансы оставались: где-то не прошел, а где-то недобор - пристроился. Одолел очень сложный первый курс, очень сложный переход от школьной системы к вузовской, а потом такие звезды просто вспыхивают. А этот человечек останется сегодня за бортом. И вот я размышляю на эту тему и думаю: куда же пойдут эти 37 тысяч 292 школьника? У нас же нет специальных рабочих мест для этих детей, особенно в кризисное время. Кому мы их отдаем? Улице?

«Р»: А сколько абитуриентов может принять ваш факультет сегодня?

Л. Г.: Мы получаем количество мест от Министерства образования и науки. На сегодняшний день Министерство еще не предоставило нам цифру, мы еще не знаем, сколько абитуриентов можем принять как на бюджетной, так и на контрактной основе в наш университет или какой-то другой вуз. Меня это тоже волнует. Сейчас все абитуриенты получат свои сертификаты и захотят узнать, сколько бюджетных мест в этом вузе, на что можно рассчитывать. Более того, абитуриент имеет право подать документы даже по почте, имеет право подать копии сертификатов (заверенных, естественно) в несколько вузов. Мы не можем держать в постоянном нервном напряжении огромную армию родителей и абитуриентов. Для нас напряжение - кто придет к нам и сколько их придет. Сегодня многие вузы волнуются, что недополучат мест для заочников и вынуждены будут закрывать заочные отделения, хотя в какой то мере они тоже нужны в стране. Потому что не каждый ребенок может позволить себе контрактное обучение на дневной форме, учитывая, что стоимость контракта возрастает от года к году. И совершенно никто не смотрит на то, возрастают ли зарплаты людей, потому что дети олигархов к нам не идут, они уезжают за границу. К нам приходят дети служащих, рабочих и у них нет таких денег. Это огромная проблема. Все-таки мы хотим строить государство, где будут образованные граждане.

«Р»: Каким было количество бюджетных мест, например, в прошлом году и как оно менялось за последние годы?

Л. Г.: Наш факультет как-то стабильно переживал последние годы: нас уменьшили на 5-10 бюджетных мест, и мы пережили это. Сегодня мы читаем в прессе заявление министра Вакарчука, что количество бюджетных мест в этом году будет уменьшено.

«Р»: В чем причина? В том, что у государства как бы нет денег?

Л. Г.: Вроде бы как бы нет денег и вроде бы ссылка на то, что сейчас идет поколение того времени, когда была демографическая яма, и абитуриентов не так много. И плюс эти ребята - 37 тысяч, которые не написали украинську мову - они не имеют права поступать ни на один факультет, ни на одно направление. Да, звезды были: кто-то получил и 200 баллов… Правда, их было не очень много. Я смотрела статистику: по всей стране 200 баллов получили 206 учащихся, высочайший балл, приветствую! Но при этом 37 тысяч учащихся получили двойки. По английскому языку в этом году писали тесты по стране 56 тысяч 701 человек, из них двойки получили 5 тысяч 599 учеников, а отличные оценки (200 баллов) получили 23 человека на всю страну. По немецкому языку писали тесты 2 тысячи 256 учеников по всей стране и только 70 из них получили по 200 баллов, а двойки получили 115 человек в стране. Французский язык писали 865 учеников; французского и у нас в Одессе мало, есть французская школа и в некоторых гимназиях есть французский язык как второй. Так вот, один человек получил в стране 200 баллов и двойки получили 77 человек. Но и язык, который меньше всего изучается в стране - испанский, который в нашем университете успешно преподается, писали по стране всего 165 учеников; из них 9 учеников написали на 200 баллов и 9 получили двойки. Мы принимаем, к сожалению, только на контрактную форму обучения тех, кто закончил школу и написал тесты по английскому языку. Они могут к нам прийти на французское и на испанское отделения и начать с нуля изучение нового языка, имея в запасе азы английского, который продолжат изучать со второго семестра. И в результате станут филологами и получат дипломы по двум языкам.

«Р»: Сможет ли сфера нашего образования успеть к следующему лету как-то устранить перечисленные моменты и шероховатости, коль уж останется система тестирования, - чтобы как-то усовершенствовать эту систему?

Л. Г.: Самое главное, чтобы чиновники прислушивались к голосу преподавателей из разных регионов. Ведь сегодня в погоне за написанием тестов на «отлично» мы теряем многих абитуриентов как личности. Ведь к профессии надо идти и идти не один день, может быть, несколько лет. Ребенок должен сформироваться в своем желании стать профессионалом в той или иной области. Буквально пару дней назад, когда объявили результаты тестирования по физике, биологии, украинскому языку, наше украинское телевидение с гордостью показало мальчика из села под Киевом, которому не хватило по трем тестам 0,5 десятых балла, то есть практически все тесты он написал на 199,5 баллов, идеальный ребенок. Я на него смотрела с гордостью. А потом корреспондент задает ему вопрос: ты выбрал, куда пойдешь учиться? И вдруг этот мальчик - очень умный, трудолюбивый мальчик - говорит: я еще не решил; или я буду физиком, или буду врачом. Может, кто-то не обратил на это внимания, а мне стало грустно. Если ты не стремился к чему-то на протяжении многих лет своей детской жизни, и профессия врача не стала твоей заветной мечтой, и лишь только потому, что у тебя высокий балл по тесту, ты подумываешь, стать врачом или нет, - естественно, тебя примут. Мне стало за него немного страшно, потому что физика и медицина - это совершенно разное…