Валентина Прокопенко, Игорь Геращенко: в украинском театре – потрясающий потенциал актёров!

«Репортёр»: - Валентина Михайловна, как прошёл и чем был интересен Международный день театра, что он значит для Вас и для Вашего театра?

Валентина Прокопенко: - Я думаю, что Международный день театра интересен тем, что он существует как праздник. Это – профессиональный праздник, 46-й по счёту с тех пор, как признало нас ЮНЕСКО, и это праздник, безусловно, всех театров мира, не только Одессы. Мы всегда ждём этот день, потому что у нас мало праздников, у нас, в основном, будни в жизни, так как праздник мы делаем для людей. А нам иногда приходится самим праздники устраивать, что я делает уже много лет подряд Союз театральных деятелей, руководство области и города. Они поздравляют нас в этот день и иногда даже награждают чем-то. Я работаю в театре шестой год, в 2001 году у нас был первый очень интересный «капустник», и когда мы заявили о себе – город неожиданно открыл для себя украинский театр, в смысле молодёжи и какой-то находки. А потом у нас наступило «молчание». Для меня этот день, 27 марта, был примечателен тем, что я очень волновалась: у нас ребята наконец-то подготовили «капустник», и я волновалась, как всё это будет. Мы ещё раз показали, что мы были, по-моему, интереснее многих…

«Р»: - Я знаю, что прошедший День театра оказался для Вас, Игорь, особенным – Вы стали лауреатом премии имени Ивана Твердохлиба именно в этот день. Расскажите, что это за премия – и какая Ваша заслуга была ею оценена?

Игорь Геращенко: - Для меня это большая неожиданность, потому что я был приглашен на это торжество, не зная вообще, что произойдёт. Было две неожиданности: первое – то, что я получил премию, и вторая – что роль, за которую я получил премию, совершенно мной не учитывалась среди ролей, которые могли бы быть оценены.

«Р»: - Вы не считали её этапной?

И.Г.: - Да, я не считал её этапной, у меня были роли за последние годы в театре, с моей точки зрения, покруче! Роль Мальволио в спектакле «Двенадцатая ночь» Шекспира… Я играю в этом спектакле две роли, из них вторая была оценена экспертами. Это американская делегация, которая отсматривает спектакли, она сказала своё слово, в плане того, что это было легко, и вот этот подлец Мальволио, приживала, который так искусно, так хитро существует в этой семье, – им понравился! Себя со стороны не видишь, мне сложно говорить о себе, как, наверное, и всем людям, выступающим на сцене, поэтому приходится доверять оценкам экспертов.

«Р»: - Я поздравляю Вас с этой победой, и всю вашу труппу с Днём театра!.. Хочу упомянуть о спектакле «Королевский экспромт», я знаю, что это последняя по времени премьера, которую вы провели. Расскажите о том, как она готовилась, и что сегодня означает для театра этот спектакль!

В.П.: - Я думаю, что это некий определённый этап работы театра, потому что спектакль такого уровня, во всяком случае, при мне, не ставился. Комедию всегда играть очень сложно, особенно комедию Мольера: она неоднозначна, тем более, в ней есть музыка, песни, танцы, костюмы, декорации – очень непростой спектакль для актёров, который требует от них большой свободы, импровизационности, понимания друг друга, партнёрства. Я думаю, они на начальном этапе овладения всеми этими задачами, о которых я говорю, потому что актёр созревает где-то на десятый спектакль, когда он уже чувствует себя свободным, когда он может себе позволить похулиганить, поимпровизировать, а пьеса, как раз, это предполагает – это такая эксцентрика! Кстати, Игорь играет в этой пьесе самую главную роль – роль Журдена, и на нём практически держится и должен держаться спектакль, поэтому у него в этом плане очень большая перспектива развития образа и, в связи с этим, развития спектакля. Спектакль очень красивый, с красивыми костюмами, по-моему, он получил одобрение у зрителя, по крайней мере, мы это чувствуем по его реакции, по тому, как наполняется зал – это показатель достаточно серьёзный. Поэтому, мы надеемся, что он будет долго жить. Поставил спектакль киевский режиссер Евгений Курман, художник – Андрей Романченко, композитор – Игорь Щербаков. Это все киевские гости, которые, надеемся, будут нашими друзьями. Самое приятное, что у нас появился очень интересный для Украины, думаю, не только для нашего города, хореограф Павел Ивлюшкин – это находка, и мы очень хотим, чтобы он продолжил с нами работу, если это получится. Очень приятный парень, чувствующий правильно хореографию, мы получали большое удовольствие в процессе – а о результате, опять же, зрителю судить!

И.Г.: - Я добавлю о десятом спектакле, что это удивительная метаморфоза: я 21 год работаю в театре, – это, действительно, так и есть! То, что на первом спектакле непонятно и никак, на десятом – это «таки да», как говорят в Одессе! По реакции зрителя мы видим, что спектакль удался, это, действительно, явление для нашего театра и для Украины. Ну, а дальше бесконечно можно его улучшать и работать над ним. Это один аспект. И второй: я не играю там две роли, я на этом настаиваю! Некоторые говорят: «Ты играешь роль Мольера и играешь роль Журдена». Нет, я играю Мольера, играющего Журдена, – это одна роль. Это очень чётко с самого начала заявляется и повторяется самим Людовиком XIV: идёт постоянное обращение к Мольеру, играющему Журдена. Заложена импровизационная концепция, то есть, король может встать и сказать: «Мольер, Вы здесь не так играете». У меня есть как бы «крыша», и я могу за этим спрятаться, то есть я не Журден. Если подходить с классических позиций, есть историография этого спектакля, уже критики могут сказать, что тот, кто в прошлом веке играл Журдена, не так играл, то есть мне могут инкриминировать, что я не так веду роль. А у нас есть хорошая крыша и «фишка» – король может сказать: «А теперь вот так!».

«Р»: - Мольер, играя Журдена, общается с королем, это взаимоотношение артиста и власти. Валентина Михайловна, в этой связи, ощущается ли какая-то поддержка театра от властей, от государственных структур или от местной власти?

В.П.: - Я думаю, что Людовик XIV помогал Мольеру больше, чем нам государство, это всё-таки так. Последнее время я в интервью газетам и телевидению говорю о том, что пора заканчивать «дерибанить» какие-то ситуации, а пора думать о культуре, потому то государство без своей культуры не выживет, оно не будет государством. Во что оно превратится, я не знаю – может быть, люди, которые это делают, понимают. Я говорю об этом потому, что мы в тяжёлой ситуации – театры вообще и, в частности, украинский театр в русскоязычном городе. Мы сейчас с Вами говорим на русском языке, что вполне естественно. Я – русскоязычный человек, Игорю перейти на украинский очень легко – он родом из Львова, из семьи профессора филологии. Мы понимаем, что мы в городе, в котором воспринимается русский язык, но мы работаем в украинском театре – и мы не можем играть спектакли на русском языке, честное слово, нам бы проще это было. Мы бы решили много проблем – мы бы решили проблемы со зрителем. У нас потрясающий потенциал актёров, но есть статус украинского театра, и это надо понимать, поэтому нам «за державу обидно». Есть у нас идеи государственного уровня, для школ, например. Я пытаюсь найти отклик у власть имущих – и пока теоретически такое понимание есть, а вот что будет на практике.… Ну, надо же начинать, власти меняются, и каждому надо объяснять. Если у нас это получится, думаю, мы сдвинемся с мёртвой точки.

«Р»: - Опять же, с этой позиции – украинский театр в Одессе… Как бы Вы охарактеризовали своего зрителя?

В.П.: - Вы знаете, у нас потрясающий зритель, его не так много, как в других, может быть, театрах. Но та молодёжь, которая приходит к нам, мы это абсолютно чётко последние годы чувствуем, – это люди, которые любят наш театр, которые ждут наших премьер. Они приходят по два, по три, по пять раз, мы видим много знакомых лиц каждый раз и они ведут с собой других – вот, что очень приятно. То есть, люди пришли на спектакль, преодолели в себе это неприятие украинского театра, как украиноязычного, и вдруг оказывается, что они получили удовольствие, вдруг им язык им не мешает – они видят зрелище, они видят театр! И тогда они берут с собой других людей, и зритель увеличивается – это абсолютно чётко, и это именно молодой зритель, что нам очень приятно!

И.Г.: - Можно я встану на защиту нашей державы Украины? Людовик XIV и Жан Батист Мольер были кумовьями, там было местничество. Он крестил первого сына Мольера Людовика, которого в его честь и назвали. Там местничество было – а у нас все чисто, у нас честные люди в державе!

«Р»: - Игорь, Вы знаете своего зрителя в лицо? Бывает такие моменты, возможно ли это физически – со сцены узнать кого-то в зрительном зале?

И.Г.: - И за сценой, и со сцены! После прихода Валентины Михайловны в наш театр мы знаем зрителя в лицо – и он нас знает в лицо. Выйти из театра невозможно – толпы молодёжи стоят!

В.П.: - Ну, не толпы – ты преувеличиваешь…

И.Г.: - Приятно, когда тебя знают. Понятно, что когда едешь в троллейбусе, тебя узнают, особенно студенты: мы ведь, помимо театра, занимаемся преподавательской деятельностью, интервью и так далее, то есть, не знаем адреса узнавания нас. А тут –конкретно, поэтому, естественно, знаем. Раньше такого не было – это абсолютно точно. Может, я был моложе… Корифеи, может быть, знают, как через крышу лазали, чтобы посмотреть того же Сташевского, но это было до моего рождения, по-моему. Если мы подхватили эту инициативу поколения, то очень даже счастливы!

«Р»: - Валентина Михайловна, что-то изменилось с приобретением театром статуса академического?

В.П.: - Нет.

«Р»: - Уже больше года театр академический – и всё так и осталось, как было?

В.П.: - Да.

«Р»: - Приносит ли желаемый результат практика сотрудничества с режиссёрами и творческими работниками из различных городов?

В.П.: - Безусловно. Мы всегда в поиске и очень бы хотели расширить круг творческих людей, которых мы приглашаем, и мы пытаемся это сделать. Но это сложно, даже в таком мегаполисе, как Москва, – там тоже проблема с режиссурой. Поэтому это здорово, когда мы приглашаем интересных молодых режиссёров!

«Р»: - Это будет продолжаться, подобная практика, они будут приезжать?

В.П.: - Мы надеемся, что они не откажутся!

«Р»: - Игорь, экспериментальная площадка, которая практикуется в театре, – когда зритель находится на сцене, – это иной вид искусства или нет?

И.Г.: - Это не иной вид искусства. Вы же знаете, что такое трансфокатор, наезд… Это тот же самый наезд. Мы становимся ближе друг к другу, другой план общения. Театр становится ближе. И потом, органика совершенно другая, когда ты чувствуешь дыхание, это обогащает.

«Р»: - Обогащает духовно, но оно не ограничивает физически возможность постановки?

И.Г.: - Нет, наоборот. Просто работаешь на более тонких вещах, энергиях.

В.П.: - И возможность эксперимента, конечно есть. Потому что мы привыкли: коробка квадратная и зритель – а тут можно использовать зал, общение с актёром. Сразу же говорю: у нас будет проект в конце апреля, где мы будем показывать, скорее всего, наши три спектакля – «Эдип», «Гекуба» и «Декамерон». Приедут много людей, и один из спектаклей, скоре всего, покажут артисты из Хорватии, это эксперимент на сцене со зрителем – они не будут сидеть, они будут ходить и участвовать, делать то, что им будут предлагать актёры. Абсолютная импровизация, мы сами ждём этого с трепетом, потому что нам самим интересно посмотреть!

«Р»: - Какая следующая премьера, если уже можно об этом говорить, и когда?

В.П.: - Мы можем говорить только о том, что мы сейчас делаем небольшой театрализованный спектакль о жизни Тараса Шевченко. Это программное произведение – как мы считаем, государственной важности для театра. Дальше у нас есть планы, сейчас мы как раз ведём переговоры с режиссёрами. Когда мы всё решим, мы обязательно сообщим!

---

Внимание! Обнаружив ошибку или неточность в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter. Далее следуйте инструкциям. Редакция сайта заранее благодарит всех бдительных читателей!