Почему денег становится меньше, работы – больше, а просвета не видно

Александр Ильич, на трудную жизнь жалуется едва ли не каждый первый. Но у людей, по крайней мере, есть работа. А за последние 2-3 месяца только среди моих знакомых сократили несколько человек. С разных предприятий и должностей. Что опять случилось?

В этом году, по предварительным оценкам, отрицательное сальдо торгового баланса составит 15 млрд долл. Не секрет, что при вступлении в ВТО мы не озаботились защитой своего производителя. Ситуация на мировом рынке в ключевых для нас отраслях тоже сложная. Мы много покупаем и мало продаем. Деньги уходят из страны и, в конечном итоге, это задевает всех.

Вот я, например, не вижу прямой зависимости между проблемами у директора металлургического комбината, чьи трубы больше не нужны китайцам, и рабочим местом в магазине или рекламном агентстве. Объясните.

Все просто. Если ухудшается ситуация на мировых рынках, страдают экспортеры. Они не дают много рабочих мест, но обеспечивают большие поступления в бюджет. Когда в казне денег мало, начинаются проблемы с увеличением или выплатой зарплат и пенсий, сокращаются государственные закупки и подряды. Это ударяет по многим предприятиям и отраслям. У людей становится меньше денег, снижается потребление. И тут уже страдают все. И фермеры, и продавцы, и рекламные менеджеры.

Очевидно, что когда экономика падает, то количество рабочих мест как минимум не увеличивается. И разговоры об очередной волне кризиса, нестабильности рынка и прочих неприятностях вынуждают работодателя экономить. Проще всего это сделать на сотрудниках, на «офисном планктоне». Вот и сокращают людей, а оставшимся увеличивают круг обязанностей за те же деньги.

Сегодня на многих предприятиях наблюдается похожая картина: Если 10 сотрудников получают по 3 тысячи, то собственник, директор и его зам на троих «соображают» 30 тысяч если не больше. Боюсь показаться революционером, но это же огромный ресурс как минимум для сохранения рабочих мест, не говоря уже о росте зарплат.

Ну, это вопрос социальной культуры и сплоченности. Наши люди не умеют отстаивать себя. И это не пережиток СССР, такая ситуация у нас со времен царя Гороха, как говорится. Вот в Европе, где еще в средние века развивались цеха, профессиональные гильдии, люди борются за свои права очень эффективно. Тамошние профсоюзы — грозная сила, к которой прислушивается и работодатель, и государство. У нас же профсоюз — это хорошее место трудоустройства для нужных людей, в лучшем случае — распределитель путевок в санатории и прочих благ.

Когда нарушение трудовых и человеческих прав работников не влечет никаких ощутимых потерь для работодателя, многие воспринимают это как возможность оптимизации прибыли. Это по большей части этический вопрос. Но, как ни печально, перекосы в распределении стали привычной чертой в нашем обществе.

Хорошо. Давайте вернемся на макроуровень. Вы сказали, что деньги уходят из страны и это — главный источник всех бед. А почему они, собственно, уходят? По-моему, у нас достаточно много людей, которые деньги как раз очень любят.

Понимаете, Украина слишком зависима от того, что происходит в мире. Если в Китае активно строят дома и железные дороги — у нас все хорошо. Если экономят — начинается кризис, нас шатает. Экономике нужна стабильность. И обеспечить ее может здоровая опора на внутренний рынок при поддержке экспорта. Для этого нужна эффективная защита своего рынка, и грамотная валютно-курсовая политика, предусматривающая аккуратное снижение курса национальной валюты.

Кстати, о внутреннем рынке. Недавно Премьер Николай Азаров удивил меня тем, что заявил о необходимости программы импортзамещения. Проще говоря,  чтобы тапки, тарелки и принтеры делались у нас, в Украине, а не закупались во  Вьетнаме. Насколько я знаю, такие программы уже реализовало большинство стран Азии и Латинской Америки. Неужели получится и у нас?

Сегодня ситуация критическая. Что проблемы у нас с вами это плохо, но с точки зрения развития — второстепенно. Настоящим стимулом к переменам являются проблемы у власти. Всем им, от депутата до Президента придется переизбираться. Последние выборы показали, что без изменений к лучшему перспектива остаться у власти будет призрачной.

Перед тем, как сообразить, что делать, по старому обычаю нужно разобрать, кто виноват. Расскажите, почему так случилось, что мы остались без производства на внутренний рынок. А то говорят: «Развалили! Разграбили!» Но, насколько я понимаю, то, что крепко стоит на ногах, разрушать и не нужно.

Это длинная история. К переходу на капиталистические рельсы в начале 90-х у нас никто не был готов. Мы  бросились с головой в воду, не разобравшись, насколько там глубоко и нет ли камней. Россия, Украина и большинство постсоветских стран поспешили отменить многие заградительные средства по защите рынка. К нам ринулся поток импортных товаров. Их популярность была неслучайной.

Во-первых, продукция из бывших дружественных нам стран — Польши, Чехии, Югославии  —  всегда ассоциировалась с более высоким качеством и статусом. Товары из Америки и Японии — тем более. Во-вторых, за рубежом всегда умели хорошо оформить продукт. Красивая упаковка, яркие вещи — даже если качество не на уровне. У нас с этим было похуже, вот и купились мы на «красоту» импортного ширпотреба, предпочтя забугорные тапочки и куртки отечественным.  В-третьих, на фоне разрушения экономической системы и устоявшихся связей, многие люди остались без работы и ушли в торговлю. Выживание челноков зависело от импорта. Вот так мы и остались без собственного производства товаров народного потребления.

Сохранить его в достаточном объеме удалось только Беларуси. Украина же импортирует до 80% такой продукции. Одежда, обувь, посуда, техника, бытовая химия, игрушки, мебель — почти все это производится где-то в другом месте.

За 20 лет можно было бы что-то изменить…

Помешало наше желание интегрироваться во всевозможные международный структуры. Второй удар по отечественному производителю был нанесен со вступлением страны в ВТО в 2008 году. С точки зрения защиты рынка переговоры прошли на очень низком уровне. И сегодня у нас таможенная пошлина на импорт всего 4,5%, а в Китае, например – 10,5%. В первые пять лет мы как страна-новичок пользовались некоторыми преференциями, но в этом году они закончатся. Наши производители окажутся в заведомо проигрышном положении. Да, металлургия и химия устоят, поскольку они ориентированы на экспорт. А вот отрасли обрабатывающей промышленности с большой добавленной стоимостью, обеспечивающие рабочие места, оказываются незащищенными.

А как же печальное, но все же преимущество в виде дешевой рабочей силы?

Действительно, рабочая сила у нас гораздо дешевле, чем на Западе. А вот в сравнении с Китаем, Таиландом, Мексикой, куда развитые страны переносят свое промышленное производство — намного дороже. Европа и Америка выдерживают конкуренцию благодаря отточенным технологическим и логистическим цепочкам. В Украине такой среды не сложилось, у нас в основном очень устаревшее производство.

Еще один важный конкурентный недостаток — холодный климат. Зимы у нас холоднее, чем во Франции, Германии или даже Норвегии, если брать южную часть этой страны. Их отапливает Гольфстрим, нас – дорогой российский газ. Все это влияет на себестоимость.

Вы обмолвились  о необходимости понижения курса гривни. Помнится, что в 1998 году наша валюта подешевела в три раза. Все были в шоке, но уже в 2000-2004 годах произошел стремительный рост экономики. Я посмотрел по данным статистики, что с 2000 по 2003 ВВП увеличился на треть. Но хорошо помню, что уровень жизни в это время изменился кардинально. Вы рассчитываете на похожий эффект сегодня?

Я сразу же отмечу: валютно-курсовая политика должна быть предельно аккуратной. К тому же, в 1998 году, как вы знаете, в России был дефолт.

Теперь по вопросу. Действительно, почти тройное удешевление гривни в августе 1998 года сделало импорт дорогим, но поставило отечественных товаропроизводителей в выгодное положение. Особенно это коснулось сельского хозяйства и пищевой промышленности. На прилавках польское молоко и колбасы сменилось украинской продукцией хорошего качества.

Отличие в том, что тогда экономические проблемы коснулись лишь некоторых регионов, прежде всего, стран СНГ и Юго-Восточной Азии. В целом мировая экономика росла и спрос на сырье был хорошим. В этих условиях «подешевевший» украинский экспортер нашел спрос и наполнил страну валютой. И этот избыток повлек увеличение практически во всех секторах экономики. Но рост, пусть и очень значительный, был скорее количественным, чем качественным. Экономика зависела и до сих пор зависит от внешних рынков. К тому же, рыночные механизмы остались несовершенными, процветала коррупция. Уже с 2005 года экономический рост резко замедлился, затем наступил кризис, плоды которого мы пожинаем до сих пор.

И еще одно отличие: тогда был дешевый газ. Теперь удешевление гривни нанесет ущерб населению и предприятиям, ориентированным на внутренний рынок. Мы же долларами за него платим. 

Что касается цены на газ, то это — один из множества доводов о необходимости вступления в Таможенный союз. В таком случае цена упадет с нынешних 425 долл. вдвое. От этого и производитель выиграет, и население. А Украина в целом может залатать самую большую «дырку», из которой вытекает национальное богатство.

Кроме того, вступление в Таможенный союз обеспечит не только более доступные энергоресурсы, но и даст возможность кооперации в высокотехнологических отраслях, откроет нашему сельскому хозяйству огромный рынок климатически бедных России и Казахстана. Такое объединение стран с большим рынком и огромным потенциалом, это больше, чем арифметическая сумма их ВВП. За счет эффекта синергии мы получим типичный пример в экономике, когда 2+2 = 5. А то и больше.

Я понял. Вступаем в ТС и будет нам счастье. Средняя зарплата 800 долларов и дешевый газ для олигархов. А теперь вопрос на засыпку: почему же нынешнее руководство страны так не хочет туда идти?

Ну, мы несем в себе огромное количество мифов и стереотипов. У части общества есть страхи относительно России, возрождения СССР. Многим на руководящих постах выгоден принцип «разделяй и властвуй». Им нужен свой удел. Важнейший фактор — позиция ЕС и США. Они много говорят о демократии, но любой новый крупный игрок в мировой экономике и геополитике им не нужен.

Судя по тому, что вы рассказали в ходе нашей беседы, ситуация в стране очень сложная, а простых рецептов не существует. И при этом вы говорили, что какие-то шаги по выходу из кризиса будут предприниматься. С какой такой стати они будут предприниматься сейчас, если раньше этого не происходило? Ведь уровень жизни реально снижается с 2008 года, а выборы с тех пор проводились не раз.

Да, положение дел в независимой Украине никогда не было хорошим. Но именно сейчас мы поняли бесперспективность идей Евроинтеграции. В Европе и без нас трудностей хватает. Там не нужны наши высокотехнологичные отрасли. Они будут растерты в порошок конкурентами. А потенциал нашего сельского хозяйства таков, что его выход на европейский рынок оставит без работы местных фермеров. Европарламентарии могут как угодно любить Украину, но когда в Брюсселе перекроют движение тысячи тракторов бастующих фермеров, они не станут идти против воли народа.

Хотя многие украинцы испытывают оправданный скепсис по поводу усилий нашего правительства, я отмечу, что переосмысление экономической политики уже началось. Например, в сентябре 2012 года  Украина подала в ВТО просьбу, чтобы поднять ввозные пошлины на 350 товарных групп. Это как раз то, о чем я говорил: защитить рынок, запустить собственное производство, сохранить валюту внутри страны. Насколько я знаю, переговоры идут очень тяжело. Но мы не должны отступать. Украина должна превратится из объекта мировой экономики в ее активного субъекта.

---

Внимание! Обнаружив ошибку или неточность в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter. Далее следуйте инструкциям. Редакция сайта заранее благодарит всех бдительных читателей!