Олег Губарь: Приморский бульвар и Потёмкинская лестница – нечто вроде букета, который Одесса дарит гостям!

«Репортёр»: - Олег Иосифович, в своё время Пушкин писал: «Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось…». Как Вы считаете, в словах «Приморский бульвар» много ли слилось для сердца одесского, например – для Вашего?

Олег Губарь: - Ну, я надеюсь, что много… На самом деле, в Одессе, как бы мы не надували щёки и как бы мы себя не восхваляли – но архитектурных комплексов у нас, по сути, раз-два – и всё! Наверное, это Приморский бульвар с Потёмкинской лестницей (лестницей-гигантом или лестницей-монстром, как её называли!) и разве что ещё комплекс строений, относящихся к медицинскому факультету императорского новороссийского университета, сейчас – комплекс клиник по улице Пастера, Валиховскому переулку и так далее… Больше, по сути, достойных архитектурных комплексов у нас нет! Что касается Приморского бульвара, то, наверное, надо иметь в виду, что он строился и был задуман как корректива генерального плана города. То есть, существовал высочайший утверждённый план 1803 года – план, утверждённый Александром I и им же в 1818 году откорректированный. В частности, там учитывался вновь проектированный квартал, а именно бульварная улица. Вот тогда-то, собственно говоря, и проявился огромный интерес к этой приморской части, ведь, это был военный городок. Ведь Одесса имела свою функцию, изначально, как военный форпост, как военная гавань – и на бульваре находилась малая крепость и казармы, это в районе первых номеров Приморского бульвара и Воронцовского дворца. По правую сторону четыре большие казармы, за ними – офицерские флигели, недостроенная Екатерининская церковь – посередине одноименной площади. Небольшой дом, который занимала полковая церковь Ладожского полка, шефом которого, кстати, был Кобле (именем которого была названа Коблевская улица), и военный госпиталь, который находился за Воронцовским дворцом. А гражданских домов там практически не было. Там был дом Куликовского, который купил Воронцов в 1820 году, на месте которого он и построил свой дом. На месте нынешнего горсовета, тогда – старой биржи, были флигели полковницы Черновой, где проживали актёры итальянской оперы, ну и на Екатерининской площади был дом капитана второго ранга Телесницкого, дом был над портом… Вот, собственно говоря, и всё, что было к тому моменту, когда была задумана бульварная улица…

«Р»: - Вы как раз упомянули об аутентичности, об «одесскости» Приморского бульвара, его стиля. Может быть, поэтому так любят гулять по нему туристы – да и сами одесситы! Вы, кстати, любите гулять по Приморскому бульвару?

О.Г.: - Честно говоря, как бы с детства привык… И я помню старый фуникулёр и обязательное посещение кафе, которое там находилось, и винтовую лестницу, спускающуюся в лунный парк, действительно насыпную террасу, посещение археологического музея и массу легенд, которые опутывают Приморский бульвар. Например, та, что памятник Пушкину повёрнут спиной к городской думе из-за того, что думцы отказались финансировать сооружение памятника…

«Р»: - Это не так?

О.Г.: - Во-первых, дума тогда находилась не в здании на нынешней Думской площади… Там была старая биржа. И, если Александр Сергеевич к кому-то повернулся спиной, так это к бирже! Дума находилась в правом полуциркульном здании выше по Приморскому Бульвару – в казённом здании, здании присутственных мест по адресу Приморский бульвар, 7. Что касается обид, которые могли возникнуть у Александра Сергеевича на думу, то они тоже несправедливы. Во-первых, дума спонсировала сам конкурс на проект памятника из своих средств, а во-вторых – она оплатила половину средств наличностью, то есть, в самый тяжёлый момент, когда сбор пожертвований иссякал… Вот я сейчас наблюдаю, как одесситы с большим энтузиазмом собирают средства на памятник Бабелю, вот хотелось, чтобы этот порыв тоже не иссяк… Во всяком случае, тогда, когда возникла очень сложная ситуация и бюджет был превышен многократно по разным причинам, то половину суммы тогда выделила именно мэрия…

Точно также как и ряд других легенд, в частности о том, что Потёмкинская лестница посвящена Елизавете Ксаверьевне Воронцовой… На самом деле, Воронцов попросту не хотел ударить в грязь лицом перед императором. В 1837 году Одессу посетил император Николай I – и здесь был организован приём, была устроена художественно-промышленная выставка – и он её посетил.

«Р»: - Эдакая презентация потенциала Одессы, говоря современным языком?

О.Г.: - Совершенно верно… И был такой авантюрный проект – построить лестницу в течение семи месяцев! Можете себе представить: при тогдашнем уровне, технологиях строительства это было сделать очень сложно! И строительство затянулось на долгие годы… Был и проект архитектора Торричелли, по-моему, проект 1835-го или 1836 года, в госархиве сохранился чертёж… И следующий проект – архитектора Боффо. Можно сказать, что он, возможно, предумышленно (а возможно потому, что это всё делалось в спешке!), не учёл очень многих факторов, в частности, инженерной геологии и той детали, что там разгружаются подземные воды. И что вообще – это сложное сооружение, по сути, это наклонный мост. Во всяком случае, с подрядчиком Завадским был заключён договор. Завадский был хозяином левого полуциркульного здания на бульваре, у Дюка – здания, построенного 1832 году, где впоследствии была гостиница «Санкт-Петербургская», одна из лучших в городе… Так вот, Завадский, как сейчас брутально выражаются, «попал» с этим проектом! Он очень долго мучался, естественно, смета была многократно превышена, строительство затянулось – и деньги свои он получил только в 1847 году, причём, чуть ли не по указу сената! В общем, очень много было приключений… Из интересных эпизодов этой истории – наверное, насыпка этих висячих садов. Это ведь насыпные грунты! Их отсыпали, просто вывозя строительный мусор, причём, это было в конце1860-х, начале 1870-х годов. И это тоже вроде висячих садов Семирамиды! Когда там проводили археологические раскопки, то обнаружили многократные подсыпки – и среди строительного мусора находился весь быт XIX века, а в подножии был фрагмент турецкого кальяна, ядро времён взятия Хаджибея… Вот такие забавные вещи! Интересно также, что дом князя Лопухина – это нынешняя гостиница «Лондонская», сейчас она перестроена. Из его дома вела подземная галерея на террасу, это были скаты, и их выделяли домовладельцам под садовые заведения. Если у тебя дом – то напротив ты можешь получить такой наклонный участок. И вот на такой участок вела подземная галерея – и он был оформлен в виде такого античного храма, бельведера. И вот Лопухины могли туда выходить и дышать свежим морским воздухом в саду!

К слову:

Между памятником Пушкину и мэрией установлено старинное орудие, 250-пудовая чугунная пушка, которая как бы охраняет морские подступы к Южной Пальмире. Она напоминает о героизме 22-летнего прапорщика Щёголева, батарея которого 10 апреля 1854 года в течении шести часов не давала англо-французской эскадре войти в Практическую гавань Одесского порта. Это солдатская история, которая по праву вписана в историю Крымской войны 1853-1856 годов. Эта пушка была поднята водолазами в Аркадии – с места гибели английского фрегата «Тигр», который сел на мель и был уничтожен российской артиллерией. Позже, в 1903 году, в преддверии 50-летия подвига батареи Щёголева, было решено увековечить память этой батареи. И пушка, и несколько поднятых со дна ядер были установлены на Приморском бульваре («Реп.»).

О.Г.: - Насчёт пушки – это очень интересный и курьёзный эпизод и, наверное, малоизвестный… Дело в том, что после Крымской войны две пушки, поднятые с фрегата «Тигр», были пожалованы городу императором. Эти пушки должны были быть установлены по обе стороны Потёмкинской лестницы, тогдашней лестницы Николаевского бульвара. Но при испытании одна из пушек разорвалась! Находились они на так называемой батарее портового боцмана Луиджи Мокко в начале Канатной улицы. Власти даже предлагали желающим взять подряд, чтобы перевезти на бульвар это орудие, которое ещё осталось. А что делать с фрагментами другой пушки – не вполне понимали. И вот я смотрел архивное дело, которое занимает лет десять… Что делать с этим орудием, как его перевозить? Они не знают, как принимать этот чугун (а чугун надо принимать – а нет весов для того, чтобы это взвешивать!). Короче говоря, эта история с 1857 года тянулась до 1860-го примерно… В результате, это орудие так и осталось в начале Канатной улицы – и о нём действительно вспомнили лишь накануне 50-летия этого сражения. Это одна из пушечных историй бульвара!

К слову:

Есть такой анекдот времён 20-х голов ХХ века – эпохи, когда менялись названия улиц как в Одессе, так и по всей стране… Один приезжий на одесском вокзале нанял извозчика и скомандовал: «На бульвар Фельдмана!». «Куды?» – спросил извозчик. Приезжий, понизив голос, пояснил: «На Николаевский бульвар». Извозчик очень удивился: «Тридцать лет ездю, а доселе не знал, что фамилия Николая была Фельдман!..».

«Р»: - Приморский бульвар в разные времена назывался и Николаевским, и бульваром Фельдмана. Вы могли бы пояснить, откуда они взялись?

О.Г.: - Поясню, что речь идёт о князе Николае Николаевиче, он жил во дворце по Приморскому бульвару, 9. Это был дом, где обитали генерал-губернаторы. Князь Николай Николаевич был главнокомандующим армии во время войны 1877-78 годов, во время Турецкой кампании. Он тяжело болел – и все ожидали худшего, но когда он выздоровел, пошла и кампания «на поправку»! Поэтому и назвали бульвар Николаевским…

Что касается Фельдмана, то в Одессе было два Фельдмана. Один из них был на броненосце «Потёмкин» и упоминается в мемуарах современниках, как человек присутствовавший там. Он был там, как член партии, как депутат, он не служил на «Потёмкине». Бесконечная путаница – и непонятно, в честь какого Фельдмана назван бульвар. Дело в том, что был другой Фельдман, который служил в ЧК и погиб от рук бандитов, по-моему, на улице Прохоровской, когда его узнал кто-то из налётчиков…

«Р»: - Кто, по Вашему мнению, внёс наибольший вклад в то, что Приморский бульвар сегодня является замечательным памятным местом? Может быть, это граф Воронцов, может быть, архитектор Клод Боффо.. Кого можно было бы выделить в этом ряду?

О.Г.: - На самом деле, очень много людей принимали участие в становлении Приморского бульвара, я просто могу перечислить. К этому имеет отношение Потье, архитектор Шаль, градоначальник Трегубов… Воронцов, Ланжерон имеет к этому прямое отношение – и очень много архитекторов и инженеров, а о Боффо и говорить не приходится! Это был невероятно талантливый человек!..

«Р»: - Как Вы считаете, действительно ли Приморский бульвар является сегодня символом Одессы?

О.Г.: - Есть хорошая песня Красотова на слова Юрия Михайлика «Опять иду по лестнице воспетой, экскалатор оставляю в стороне – и весь бульвар одним большим букетом Одесса милая протягивает мне! Её походка так знакома и легка – и улыбка так понятна…». Тут всё сказано! Когда смотришь снизу, лестница и Приморский бульвар – это нечто вроде букета, который Одесса протягивает тем, кто входит в порт с моря!

Беседовал Сергей Ляликов.

---

Внимание! Обнаружив ошибку или неточность в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter. Далее следуйте инструкциям. Редакция сайта заранее благодарит всех бдительных читателей!